Почему я пишу этот текст?
Я окончила философский факультет МГУ им. М.В. Ломоносова и во время учебы не была знакома не только с идеями, но и с фамилией и именем русского философа и методолога Георгия Петровича Щедровицкого, которому в 2004 году исполнилось бы 75 лет. Надо сказать, что ни один преподаватель философского факультета МГУ не обмолвился нам, студентам, ни одним словом о таком нерядовом для университета, для России и для культурной жизни мирового сообщества - событии, например, о существовании с 1954-1958 гг. Московского Логического Кружка, а с 60-80-е гг. - Московского Методологического Кружка (ММК). Работы таких мыслителей, как М. Мамардашвили, В. Лефевр, А. Зиновьев, О. Генисаретский, В.М. Розин невозможно рассматривать вне истории Университета и философской мысли в России.
После развала СССР нынешним студентам многое уже стало доступно. Однако остается еще очень большая интеллектуальная ниша, которую необходимо восполнить, дабы не только сохранить свободу мысли в России, но и не позволить ей "утонуть" или "раствориться" в новых общественных и индивидуальных стереотипах, которые упорно продолжают формироваться большинством ученых и политиков, без учета методологических разработок и идей ММК.
Профессиональная область, которая, на мой взгляд, нуждается в методологическом обеспечении своей деятельности - это конфликтология. В работах ведущих российских теоретиков по проблемам конфликтов, ссылки на работы Г.П. Щедровицкого и его последователей отсутствуют, что, на мой взгляд, намного обедняет как теоретическую мысль, так и практику работы с конфликтами [1, 3,4,5,7,13,15,18,22-26, 45, 46,51, 52]. Для меня, как для социолога и конфликтолога, жизнь Г.П. Щедровицкого и его работы, представляют собой богатый материал, позволяющий выявлять те теоретические взгляды, которые формируют социально-ущербные общественные стереотипы и мифы в области конфликтологии и не способствуют сохранению конструктивного конфликтного потенциала, как зоны ближайшего развития человека, социальной группы и организации.
Пространство научной мысли и общественной жизни, а также управленческого консультирования забито западными технологиями по разрешению конфликтов, "отработанных" в странах третьего мира или в очагах крайних форм насилия и привнесенных в Россию, как в интеллектуально немощную страну. На фоне тотального финансирования программ по разрешению конфликтов со стороны зарубежных фондов и финансовой зависимости от тех, кто заинтересован в развитии конфликтов в разных сферах общественной жизнедеятельности, методологическая часть в исследовании конфликтов становится существенно важной для России и должна рассматриваться в рамках системы безопасности личности, общества и государства.
Изучение работ Г.П. Щедровицкого и его последователей позволило мне осознать и сформулировать свое отношение к конфликтному взаимодействию и к конфликтам. Конфликтное взаимодействие является необходимым и важным процессом в организационно-деятельностных играх (ОДИ), в которых реализация идеи социокультурной практики представляет собой уникальный, выращенный в России инструмент, для диагностики практически любых конфликтующих систем [39].
Смысл написания этого текста заключается в том, чтобы внести некоторую ясность в создании мифов о конфликтологии и простроить профессиональную коммуникацию с методологизированными конфликтологами, которые критически развивают идеи и взгляды Г.П. Щедровицкого.
Личный опыт: очень кратко о конфликтах в ОДИ и ИНИ.
Моя первая встреча с именем Г.П. Щедровицкого состоялась на инновационных семинарах и в играх (ИНИ) [19-21]. В.С.Дудченко знакомил участников с разными играми и вводил некоторые существенные различия между ними. Так я опосредованно и поверхностно познакомилась с ОДИ. Немного позже увидела и различия в коммуникации между теми лицами, которые "прошли" ОДИ (назову их ОДИшниками) и теми, кто "прошел" ИНИ (назову их ИНИшниками). Основное различие заключалось в степени конфликтности в процессе коммуникации.
Коммуникация с ОДИшниками, с которыми мне приходилось встречаться на семинарах, носила психологически-напряженный характер и встречаться с большинством из них мне почему-то больше не хотелось. Намного позже я поняла причину своего психологического и интеллектуального напряжения, которое заключалась в представлении об этичности и неэтичности в играх и переносилась в повседневную коммуникацию.
Ранее, я считала, что неэтично в процессе коммуникации обнажать ход мыслей и выявлять ограничения в размышлении, нарушение законов формальной логики или недостаток знаний, что происходило в моей коммуникации с большинством ОДИшников. Такая интеллектуальная обнаженность создавала чувство ущербности и недовольства, как собой, так и другими. Каждое слово приходилось обдумывать и находить соответствующую форму его выражения, что требовало от меня, в тот период, очень сильного интеллектуального напряжения.
С ИНИшниками было гораздо проще. С ними хотелось общаться, так как все были привержены идеям инновационной методологии, в которой каждый человек - является талантливым и это талант надо только уметь увидеть и раскрыть. Во взаимодействии друг с другом каждый ИНИшник пытался это сделать, что естественно было не возможно без манипулятивных техник. Тренировались все друг на друге как на кошечках. В силу этого неискренность, двойные стандарты, психологические ужимки и другие бессознательные "вещи" в группе игротехников-ИНИшников, не считались безнравственными и бацилла псевдосинергии начала разъедать команду, которую создал В.С.Дудченко (в основном из научных сотрудников МГУ им. М.В.Ломоносова). Через некоторое время, проведя достаточно много игр, команда распалась.
Насколько я понимала в то время (1998г.), для В.С.Дудченко важен был каждый участник игры. А потому как все участники ИНИ изначально считались талантливыми (чем не красивая манипуляция?), то и отсева из игр практически не было. В то же время, судя по многим работам самих участников и методологов, в ОДИ происходил большой отсев участников из ОДИ.
В.С.Дудченко считал, что отсев участников из группы - это показатель непрофессионализма методологов и игротехников. Поэтому я для себя в тот момент уяснила, что на первом месте в ИНИ была ценность человека как такового, а не то, КАК он мыслил, и КАКОВО качество этой мысли. Именно отсев и отношение к человеку являлось одним из существенных различий между ОДИ и ИНИ. Судя по работам Г.П.Щедровицкого отсев участников не являлся значимым фактом для ОДИ, по крайне мере я не нашла в работах Г.П.Щедровицкого упоминания об этих фактах.
Опосредованное знакомство с ОДИ, а затем непосредственное знакомство с некоторыми представителями ОДИ (сейчас я осознаю, что это были не лучшие образцы) позволило мне сформировать очень настороженное отношение к этому типу игр. Особый страх и даже животный трепет вызывала мысль о том, что ОДИ пронизаны конфликтным взаимодействием и "выжить" в ОДИ могут только психологически устойчивые, можно сказать интеллектуально развитые, но неэтичные и жесткие в общении лица.
Нельзя сказать, что в ИНИ не было конфликтов, однако, как только они возникали, то тут же всячески минимизировались за счет работы игротехников в группах и психологов в игре. В самой же группе игротехников конфликты взрывали отношения изнутри, и приходилось уделять много времени на проведение последующих семинаров, чтобы выяснить причину их возникновения и развития или сгладить противоречия.
С одной стороны, мне лично было некомфортно при разворачивании таких конфликтов, с другой я чувствовала, что в "разборке" конфликтов не хватает чего-то существенного, а чего я в тот момент не могла ни понять, ни осознать.
Лично у меня конфликтов с В.С.Дудченко было несколько и после очередного конфликта на игре, я услышала от него в свой адрес, что я интеллектуально ограничена и что в консультанты и в игротехники я не гожусь. Услышать в свой адрес такие "лестные слова" от Учителя я не могла без бури негодования и обиды. Подобные высказывания получали в те времена многие его ученики, что и явилось объединяющим фактором всей команды игротехников против него. Команда распалась, как карточный домик после очередной игры. [49]
Если честно сказать, то команда меня уже не интересовала, злость переполняла все мое существо. Вспомнилось, что В.С.Дудченко пугал нас ОДИ и назло ему я стала искать возможность принять участие в ОДИ. Я подумала, что терять мне уже нечего, глупее я не стану, но хоть какой-то опыт еще приобрету.
И мне повезло. Борис Островский проводил игру (5 дней) по культуре в г.Жуковске , Московской области. Точное название игры сейчас не помню, но выбирали директора Дворца культуры г. Жуковского. Дудченко В.С. был прав по поводу жесткости и конфликтов. Конфликтное взаимодействие было открыто и не завуалировано. На его фоне разрабатывалась стратегия развития культурной программы города. Посещение участников было свободное, каждый мог прийти и уйти, никто, никого не удерживал. Несмотря на то, что одним из моих результатов был конфликт с командой Б. Островского и с ним самим, а оскорбления и "затыкания" сыпались как из Рога изобилия, я получила массу новых идей о конфликтах.
Я открыла "на клеточном уровне" самое главное, что конфликт - это не только разрушительная коммуникация и взаимодействие. Технологично организованный конфликт может рассматриваться как зона ближайшего развития.
На фоне этого открытия и проживания конфликта, все "оскорбления", психологические провокации и другие раздражающие факторы, оказались ничтожно малы и несущественны. Борис Островский о конфликте не говорил ни слова, он демонстрировал конфликтное взаимодействие на себе. Не скрою, но команда игротехников показалась мне немного "замороженной", на фоне такого мощного методологизированного конфликтогена. Реконструировав ход ОДИ, я поняла, что в ней заложена мощнейшая рисковая технология, создающая зону ближайшего развития личности, группы и организации. И в этой технологии нуждается ЛИЧНОСТЬ, способная и готовая к открытой интеллектуальной борьбе за чистоту мысли в науке и в деятельности.
Не секрет, что в жизни такие люди являются конфликтогенами, так как обыденному человеку чистота мысли не нужна, хотя он тоже борется, но в основном только за свои (групповые или индивидуальные) интересы и потребности, основываясь на своих чувствах, эмоциях, желаниях, интересах и потребностях.
Мой интерес к конфликтам и к работам Г.П.Щедровицкого и к методологии возрос неимоверно.
Первое методологическое различение в российской конфликтологии, как существенный вклад в развитие мировой конфликтологической мысли.
Ни в одной зарубежной и отечественной работе мы не обнаружим такого различения (интеллектуальной оппозиции), которое предложил Г.П. Щедровицкий в исследовании объекта, находящегося одновременно в поле зрения гуманитарных и естественных наук - это натуралистический и системодеятельностный подходы. [54].
Основания, которые заставили его сделать это различие, весьма просты и не тривиальны. "Если мы пришли к такому положению дел, что представления об объекте (конфликте) изучения кажутся нам нескладными и внутренне противоречивыми, если они не раскрывают новых перспектив перед нашей практикой, если нам приходится то и дело констатировать, что в наших представлениях об объекте нет теперь порядка, то надо, говорим мы, перестать "пялиться" на объект и в нем искать причины источники этого беспорядка", а обратиться к своим собственным средствам, методам и формам организации, и произвести перестройку в них. "Ибо наши представления об объекте, да и сам объект как особая организованность, задаются и определяются не только и даже не столько материалом природы и мира, сколько средствами и методами нашего мышления и нашей деятельности. И именно в этом переводе нашего внимания и наших интересов с объекта как такового на средства и методы нашей собственной мыследеятельности, творящей объекты и представления о них, и состоит суть деятельностного подхода". К такому объекту относятся социальные конфликты, которые являются не только и не столько предметными, но и общими для многих наук. Уже одно это обстоятельство должно заставить конфликтологов искать формы совместной работы над общими проблемами, формы междисциплинарной коммуникации и комплексного полипредметного мышления.
Методологический смысл интеллектуальной оппозиции натуралистического и системодеятельностного подходов, суть расхождений, разделяющих "натуралистов" и "деятельностников" и "суть конфронтации между ними оказывается заключенной совсем не в том, системные или несистемные представления об объекте мы исповедуем, а в том, какой подход -натуралистический или деятельностный реализуем мы в своем мышлении и в своей научно-исследовательской работе. Именно это различие образует сердцевину, чуть ли не всех методологических проблем в разных науках" . [54, с. 10] .
Главный принцип, который разделяет сейчас, это уже не различие в научно-предметных представлениях, а методологические различия в подходах, различия в способах онтологического видения и представления мира, различия в средствах и методах нашей мыслительной работы, оформляемые часто как различия в "логиках" нашего мышления. Так, например, два специалиста, исповедующих, скажем, системный подход, легче сговорятся между собой, даже если один из них геолог, а другой социолог, нежели в том случае, когда оба они геологи, но один работает в системных представлениях, а другой в вещных. Эта существенная характеристика современной социокультуртной ситуации, которая должна учитываться в анализеИсследователь-натуралист никогда не задает вопросов, откуда взялся "объект".
Если натуралистический подход ориентирует нас в первую очередь на материал природы и в нем непосредственно видит разрешение затруднений и парадоксов современной науки, то деятельностный подход, напротив, ориентирует нас в первую очередь на средства, методы и структуры нашей собственной мыследеятельности и в их перестройке и развития видит. В нем путь дальнейшего совершенствования самой науки. В этом главная идея деятельностного подхода и в этом отличие его от натуралистического подхода [54, с. 11].
Потребность в таком различении для социокультурного пространства России очень велика, ибо в реальной практике вмешательства специалистов в конфликты, приходится заново реконструировать конфликт, преодолевая недоверие, критичность и скепсис по отношению к любой информации (знаниям и т.д.) в конфликте, если она не соответствует интересам и представлениям какой-либо стороны. В силу этого сам процесс объединения и соорганизации различных знаний об одном объекте становится важной методологической и эпистемологической проблемой, требующей специального обсуждения в российской конфликтологии.
Поэтому необходимо признать авторство Г.П. Щедровицкого и назвать Первым методологическим различением в конфликтологии - это деятельностный и натуралистический подходы в исследовании социальных конфликтов. Такое методологическое различение (как интеллектуальная оппозиция) несомненно обогатит мировую конфликтологическую мысль.
Другие различения для исследования конфликтов можно обнаружить в работах последователей Г.П. Щедровицкого.
Роль альманаха "Кентавр" в развитии российской конфликтологической мысли.
В 1990 г. Международная методологическая ассоциация (ММАСС, президент - С.В.Попов) способствовала появлению выхода в свет первого номера альманаха "Кентавр (главный редактор - С.Б. Поливанова), с 1992 года издание ведет Г.Г.Копылов.
Круг организаторов и авторов издания "Кентавр"" заявили о себе, как о последователях методологической и игротехнической школы Георгия Петровича Щедровицкого [58].
Анализ текстов на степень конфликтного материала в журнале "Кентавр", показывает, что неконфликтных материалов не обнаруживается, то есть журнал "Кентавр" является мощным интеллектуальным конфликтогеном. Под интеллектуальным конфликтогеном имеется в виду текст, в котором тезис и антитезис имеют одинаковую ценность для появления пространства, в котором читателю требуется помыслить критично и самостоятельно, вступив в столкновение (конфликт) как с мыслью автора, так и с самим собой. Основная идея, которая может быть взята конфликтологами на вооружение - это идея привлечения разных специалистов к организации работы с конфликтами, как со сложными системными объектами. В работах авторов Лефевра В.А., Розина В.М., Попова С., Шайхутдинова Р., Сазонова Б., Левинтова А, Кучкарова З.А., Громова Н., Реута Д., Мрдуляш П., Королева В.А. и других авторов можно обнаружить оригинальный взгляд на развитие конфликтологических идей.
ОДИ, как пространство возможностей в соорганизации конфликтующих сторон.
Перечислю основные идеи, взгляды и некоторые понятия, которые развивают деятельностный подход и помогают сохранить культурную дистанцию к предметной области конфликтологии и к профессиональной позиции в диагностике конфликтов в практике работы с конфликтами.
Первый шаг, который необходимо сделать любому человеку, который имеет дело с конфликтом - это осмыслить интеллектуальную позицию, свое место, и роль в конфликте, то есть самоопределиться.
Самоопределение человека в конфликте происходит в плоскости борьбы двух изначальных прото-культурных устремлений человека: в стремлении самоопределиться и в стремлении остаться. Это экзистенциальная потребность "ответить себе, что он может, чего не может, кто он в этом мире, в чем смысл его пребывания на земле, и, параллельно с ответом на эти вопросы, реализовать свою определенность - получить власть, влияние, уважение, почет, славу, расширить свои возможности, постичь Истину, - в зависимости от того, как он себя определил. Но вне зависимости от того, как человек себя определяет, он хочет остаться. Человек не может не понимать, что он смертен и его жизнь ограничена. От смерти никто уйти не может. С вопроса о смерти начинается и философия и религия. Но вне всех рассуждений в людях живет инстинкт и стремление остаться - в любом виде: в детях, в творениях, в истории, даже в злодействах" Игра дает все для того, чтобы человек мог самоопределяться. "Она позволяет попробовать свои силы и стать могущественным и свободным, обмануть Судьбу - делая все это на пределе своих индивидуальных, физических, интеллектуальных и нравственных возможностей. Играя человек преодолевает себя и те границы, которые ему определены Природой и Культурой. Дойдя до границы своих возможностей, человек ее фиксирует и появляется спорт, театр и прочие игры, демонстрирующие границу человеческого". [39, с. 14]. Именно в игре, человек может попробовать осуществить сложный процесс самоопределения, но не дает возможности остаться - для этого нужен не игровой труд.
"Распредмечивание" - как интеллектуальный метод соорганизации разных специалистов в конфликте, в котором максимально задействованы все ресурсы человека (социальной группы): организационные, профессиональные, личностные, эмоционально-психологические, интеллектуальные и т.д. Они задействованы были и раньше через устоявшиеся способы коммуникации. В игре есть возможность "распредметиться", то есть выложить основания своих профессиональных знаний (аксиомы, основные положения, в которых не приходится сомневаться серьезному профессионалу) и подвергнуть их сомнению ("проблематизировать") - и все это в интересах минимизации субъективного подхода в диагностике конфликтного потенциала.
Игра в методы позволяет выработать механизм сохранения профессионалов и конфликтующих сторон в борьбе за правильную организацию диагностики конфликта и наиболее правильное понимание проблем в конфликте [39, с.23] Такая игра может показать, где лежит граница эскалации конфликта, когда силы конфликтующих сторон равны, а новых норм нет и эскалация конфликта требует применение насильственных способов ее ограничения, через насильственное насаждение норм со стороны третьей стороны.
Рефлексивная процедура как институализированная форма и "термоядерная реакция" в процессе соорганизации конфликтующих сторон возможна как организация специальной структуры ("конфликторий") для процессов диагностики и решения конфликтов, развивающая конфликтую ситуацию, субъектов конфликтного взаимодействия и одновременно систему по построению Конфликтологии, как научной и учебной дисциплины. [39, с.24-25]
Игра-событие, в которой участники могут обнаружить отсутствующие представления и знания для диагностики и разрешения конфликтов.
Игра, как новая становящаяся культурная реальность, создающая свое собственное содержание, носителем которого являются конфликтующие стороны, конкретные лица, а потому их содержание нельзя так просто вынуть. Создать игру-событие, это значить прожить, проучаствовать и представить все свои ресурсы на всеобщее обозрение и экспертизу оппонентов-соперников. Большинство российских конфликтологов к такому событию не готовы, что не способствует развитию конфликтологии, как науки. У конфликтологов отсутствует представление о роли и месте методологии и методологов в конфликтах. Нельзя не согласиться с Поповым С. [39, с.26], что одной из причин такого положения является то, что "в России никогда не было культурно оформленного и зафиксированного опыта интеллектуальных игр. В России не было схоластических диспутов, которые в значительной мере способствовали появлению институциональных форм рационализма и науки в Европе, не было развито судебное состязание, способствующее появлению правосознания, не было политической парламентской игры".
Игра-событие позволяет удерживать культурную дистанцию между исследователем и конфликтом.
Игра, как процесс выявления, а не создания.
Игра дает человеку возможность осознать два противоречивых устремления, в которыми пронизана вся его жизнь и дойти до предела мысли о себе и мире, в котором он живет и о мире, который создается самим человеком. Игра способна "выявлять" онтологическую сущность, если ей "следовать", а значит выявлять, а не создавать. Игра не творит НОВОЕ, новое творит НеИгра: новое создает регулярная работа, труд и мысль человека. Позитивное противостояние игре при создании и становится ее жертвой, будучи созданным [39 с. 14 -15].
Катастрофическое мышление способствующее произвести "расчет катастрофического хода событий, как бы мы их не называли - конфликты, проблемы, рискованные предприятия, крахи, банкротства, аварии, массовые беспорядки, социальные и научные революции, чрезвычайные ситуации, - и участие в них (не участвовать мы не можем, пока живем как люди) требуют иного строя мышления, чем то, которое в нас воспитали философы и ученые прежних генераций". Такое мышление должен формировать прежде всего конфликтолог. [39 с. 4].
Методологическое мышление. Так как любой "объект" берется предметно, т. е. всегда в "связке с представлениями", то множество разных представлений и оказывается фактом деятельной и коммуникативной ситуации, объединяющей разных профессионалов. В качестве связывания разных представлений об одном и том же объекте выступает представление о сложной кооперативной деятельности. Построение такого представления и является предметом методологического мышления. [56, с.98].
Разделение себя и маски, разделение действий "самого" и его "лица" (лицедейство) является настолько общим местом человеческой жизни, что практически очень редко люди, взаимодействуя друг с другом, говорят "открыто", "искренне", "откровенно". Вся ткань взаимоотношения между людьми пронизана взаимодействием "масок" и "личин". Однако игра лишь "выворачивает внутренности" миров, сдирая маску за маской и создавая новые миры, обозначая достигнутый предел откровенности. [39 с. 10].
Сегодня ситуация в России может быть рассмотрена как глобальный эксперимент с личинам и масками, которые вступают безответственно в конфликтное взаимодействие, способствуя хаосу и кризису в сознание россиян. Интеллектуальная элита четко осознает кризис традиционных подходов к проектированию и управлению сложными социальными системами. На передний план выходят конкретные субъекты со своими субъективными мирами, которые необходимо поддерживать в гармонии с использованием нормативных представлений и моделей.
Так можно ли считать конфликтологию самостоятельной наукой?
Программа построения конфликтологии, как гуманитарной дисциплины изложена в работе Р.Шайхутдинова. [53]. Не успев еще оформиться, как самостоятельная дисциплина, конфликтология начинает "разветвляться" и специализироваться: педагогическая, юридическая, политическая конфликтология, социология конфликта, этнополитическая конфликтология, психология конфликта. Исследованием конфликтов занимаются одиннадцать научных дисциплин (Схема 1). [48, с. 26].
Схема №1. Принципиальная схема взаимосвязи методологического, теоретического, технологического и практического уровня
Сложности и специфичность конфликтологии отражает ее многофункциональную структуру и многообразие форм, процессов разворачивания и протекания конфликтов в разных сферах человеческой деятельности.
На основании существования единого объекта (социального конфликта) для многих дисциплин, некоторые ученые констатируют, что конфликтология сегодня является наукой. Не создается ли очередной миф о том, что конфликтология является наукой? Для того чтобы аргументировано доказать является ли конфликтология наукой или нет, необходимо учесть объективные требования к развитой научной дисциплине.
Развитая научная дисциплина должна содержать, как минимум, не менее восьми основных типов единиц [56, с. 648-650]. Связи и отношения между типами единиц развитой научной дисциплины представлены в схеме №2).
Схема 2. Связи и отношения между типами единиц развитой научной дисциплины
Мы имеем целостное представление о компонентах развитой науки, которое включает в себя:
- Эмпирические факты.
- Средства выражения (язык описания, оперативные системы математики, системы понятий.
- Методики (системы методик, процедуры научно-исследовательской работы).
- Онтологические схемы, изображающие модель идеальной ситуации.
- Модели, репрезентирующие частные объекты исследования.
- Знания, объединяемые в систему теории.
- Проблемы, которые исследуются данной научной дисциплиной.
- Задачи научного исследования.
Таким образом, конфликтологическая теория должна складываться из ряда независимых или зависимых друг от друга систем, но, во всяком случае, они с самого начала будут соотнесены друг с другом и связаны благодаря своему отношению к структурной модели объекта и план-карте исследований.
Можем ли мы выявить, какой багаж имеет собственно конфликтология?
Конфликтология сегодня имеет эмпирические факты - социальные конфликты во всех его многообразиях и формах проявления. Вот, собственно, и все. Остальные элементы заимствованы из всех дисциплин понемногу. Характерно еще и то, конфликт, как объект социотехнического действия не совпадает с объектами изучения отдельных наук. Поэтому в работе с конфликтом не удается опереться на знания о законах функционирования и развития какого-либо одного научного объекта, а потому приходится говорить о "многостороннем" и "комплексном" характере конфликта и в практике искать способы связи и единения различных разнопредметных знаний, описывающих его с разных сторон. В результате объединения этих знаний должно получиться одно целостное (или целостноорганизованное) представление о сложном "многостороннем" объекте.
Специфика конфликтной современной реальности такова, что человеку необходимо выбирать из этой многоликости образ конфликтной реальности. Эта ситуация драматична по своей сути, как ситуация неопределенности, в которой многие культурные образцы потеряли ценностные ориентации в обществе, а новые не принимаются. Поэтому многие социально значимые, для сохранения и формирования культурных образцов, феномены необходимо обсуждать как пространство возможностей.
К такому феномену относится конфликт, который не может исследоваться или обсуждаться сам по себе, а только в контексте самоопределения конкретного исследователя (группы или конфликтующих субъектов) по отношению к реальным событиям, участником которого он является. Так как в работах конфликтологов-предметников отсутствует шаг самоопределения и признание двух подходов к исследованию конфликтов, то можно признать, что ожидать в ближайшее время появление концепции или методологии, способствующей формированию всестороннего и целостного понимания конфликта на основе междисциплинарного подхода, в рамках натуралистического подхода - нет оснований. Фактически мы можем признать, что конфликтология на данном этапе развития не является самостоятельной наукой, так как не имеет еще своего языка описания, средств выражения и даже собственного предмета исследования, конфликтология пока еще накапливает эмпирический материал и анализирует его в рамках какой-либо одной научной дисциплины. Вероятно, поэтому и появились: юридическая, политическая, педагогическая, этнополитическая конфликтология, психология конфликта, социология конфликта.
Попытка исследователей натуралистического подхода вырваться на междисциплинарный уровень показывает несостоятельность этих шагов. Это подтверждается и тем, что в среде конфликтологов-предметников, междисциплинарных работ практически нет. И, несмотря на то, что интенсивность исследований социальных конфликтов постепенно увеличивается, увеличивается и разобщенность исследователей-конфликтологов. [3, 4]. Междисциплинарные и внутридисциплинарные связи у исследователей по проблемам конфликтов слабы. Это позволяет сформулировать тезис о том, что система профессиональной коммуникации исследователей в области конфликтов практически отсутствует.
Если мы хотим сформировать профессиональную позицию конфликтолога в России, то ОДИ является той средой, в которой может быть сформировано "методологическое" и катастрофическое мышление. Специалист, у которого сформировано методологическое и катастрофическое мышление способен конструктивно мыслить и действовать в ситуации переплетения самых разных противоречий и по разным основаниям, он способен формировать представления о противоречивой ситуации, о связях и отношениях в сложной кооперативной деятельности. Основным продуктом такой деятельности являются не знания, а средства получения знаний и построения представлений.
В дискуссиях между специалистами по поводу конфликтов появляется следующая закономерность: при попытке со стороны конфликтующих сторон критически осмыслить и проблематизировать знания (могущие быть использованы в реальных конфликтных ситуациях) и средства исследования, которые применяются теоретиками или консультантами, формируется вторичный конфликт - "конфликт-фантом", который требует определенных технологий разотождествления с ним. В этой ситуации от специалиста-конфликтолога требуется наличие не только здоровой и устойчивой психики, могущей выдержать огромное эмоционально-психологическое и интеллектуальное напряжение, но и владение специальными технологиями, которые позволяют решать эти задачи. Сам процесс проблематизации конфликтен по своей сути, так как осуществляется путем реализации той или иной технологии - провокации конфликта, как столкновения различных точек зрения. Но ведь это и есть тот материал, с которым имеют дело профессионалы в области конфликтов. Этот процесс каждый раз необходимо осуществлять заново, прежде всего в пространстве коммуникации, в случае ответственного выбора стратегии, связанной с сохранением цивилизованных норм взаимодействия между конфликтующими сторонами и сохранения самого ценного достояния - человеческой жизни и реализации ее творческого потенциала.
Необходимо также признать, что существуют реальные мировоззренческие противоречия между специалистами в области конфликтов, однако они крайне редко рефлектируются самими исследователями, хотя оказывают существенное влияние на результаты исследования и анализ конфликтов. Наличие противоречивых мировоззренческих позиций и опасность их выявления породили один стереотип, существующий в групповом сознании большинства теоретиков - конфликтологов - это глубокая уверенность в том, что, публичный дискурс может нанести серьезный ущерб конфликтующим сторонам и конфликтологии.
Резюме.
Как показывает история развития любой научной дисциплины в период ее становления именно публичные дискурсы, были той питательной средой, из которой вырастала наука, в том числе укрепляя или ослабляя влияние мировоззренческих установок, формируя новые нормы коммуникации в конфликте.
Учёт противоположных и несовместимых взглядов на проблемы и противоречия в конфликте, являются показателем не только профессионального отношения к конфликту, но и необходимым элементом гражданского общества. У профессионального конфликтолога не должно быть никаких оснований ожидать, что взгляды и подходы к конфликту должны быть обязательно научными или признанными на веру конфликтующими сторонами. В любом реальном конфликте научная составляющая (в его разрешении и регулировании) занимает очень малый процент и связана с методами исследования, а не с жизненными ситуациями, ценностями и интересами конфликтующих сторон.
Поэтому, если мы заинтересованы в развитии конфликтологии, как теоретической, так и практической дисциплины в России, то необходимо признать, что:
- Идеи Г.П. Щедровицкого, воплощенные в ОДИ являются первым оригинальным отечественным вариантом интеллектуальной игры в конфликты. По полноте включения в игру культурных и общественных компонентов, по глубине проблематизации ей нет равных на Западе, по качеству, тонкости и эффективности техник - тоже. (С. Попов)
- Существует два подхода в исследовании конфликтов: натуралистический и системодеятельностный. Системодеятельностный подход сопровождается реально разворачивающимися конфликтами, что позволяет реконструировать конфликт со всеми участниками конфликта (Г.П. Щедровицкий).
- Конфликтология сегодня это некоторая программа исследования и действия. Конфликтология не является стройной наукой, так как находится еще на стадии развития и кроме богатых эмпирических фактов (а именно, социальных конфликтов), собственно своего еще ничего не имеет. (Р. Шайхутдинов)
- Исследователи в области конфликтологии пока разобщены и им еще предстоит вырабатывать общий язык и налаживать процесс коммуникации.
- В реконструкции и диагностике реальных конфликтах критика знания должна уступить место "принципу полилога", т.е. равнозначности многих знаний о конфликте. По отношению к мыслительным средствам построения понятий и представлений должен доминировать "принцип расщепления". Мыслительные процессы исследователя могут быть направлены или на получение знаний о конфликте при фиксированных методах и средствах и на критику этих знаний, или на мыслительные средства, методы исследования и на их критику. (Г.П. Щедровицкий).
Если говорить о первоочередной задаче, которая сегодня может быть поставлена перед российскими конфликтологами, то российским конфликтологам необходимо еще сформировать методологические принципы по отношению к исследованию конфликтного потенциала и к конфликтам. Органичной социокультурной средой для осознания и формирования методологических принципов в исследовании конфликтов в России, является ОДИ. Я пишу этот текст для того, чтобы восполнить пробел, существующий сегодня у отечественных и западных конфликтологов.
Литература.
- Авксентьев В.А. Этническая конфликтология. Ставрополь, 1998, 2 тома.
- Анисимов О.С. Новое управленческое мышление: сущность и пути формирования /ИНОАН СССР. Всесоюзный методологический центр " Российская академия кадрового обеспечения АПК. - М.: Экономика, 1991.
- Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология: теория, история, библиография. М., 1996.
- Анцупов А.Я.,Прошанов С.Л. Конфликтология: междисциплинарный подход, обзор диссертационных исследований. М. Издано группой "Дом Солветов", 1997.
- Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология. Учебник для вузов. М. ЮНИТИ, 1999.
- Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания (пер. Е. Руткевич). "Academia-Центр", "МЕДИУМ". Москва, 1995.
- Бородкин Ф.М., Коряк Н.М. Внимание конфликт! Новосибирск, 1994.
- Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения /Пер.с фр. М.М. Кириченко; науч. ред. М.Ф. Черныш - М.: Аспект Пресс, 1998.
- В контексте конфликтологии. Отв ред. Дридзе Т.М., Цой Л.Н.. М.: Изд-во "Институт социологии РАН"., 1997г. Вып 1.
- В контексте конфликтологии. Отв ред. Дридзе Т.М., Цой Л.Н.. М.: Изд-во "Институт социологии РАН"., 1999г. Вып 2.
- Генисаретский О.И. Упражнения в сути дела. М.: "Русский мир", 1993.
- Глазл Ф. Конфликтменеджмент. Настольная книга руководителя и консультанта /Пер.с нем.-Калуга, "Духовное познание", 2002.
- Гришина Н.В. Психология конфликта. СПб.: Издательство "Питер", 200.
- Громов Н., Реут Д. Конфликт-консалтинг. //Кентавр, №20, 1998.
- Дмитриев А., Кудрявцев В., Кудрявцев С. Введение в общую теорию конфликтов (Юридическая конфликтология). М., 1993.
- Дридзе Т.М. Социальная коммуникация в управлении с обратной связью. //Социологические исследования. 1998. №10.
- Дридзе Т.М. "Социальная коммуникация и культура в экоантропоцентрической парадигме".//В Контексте Конфликтологии. Выпуск №1, 1997 год
- Дробижева Л.М. Этнополитические конфликты. Причины и типология (конец 80-хначало 90-х гг.)//Россия сегодня: трудные поиски свободы. Отв. ред. Л.Ф.Шевцова. М.: ИЭА РАН, 1993.
- Дудченко В. С. Инновационные игры: методология, теория, практика. - Таллинн : "Валгус" - 1989. - 102с. - Программа инновационной игры. - Таллинн : "Валгус" - 1989. - С. 43-44.
- Дудченко В. С. Основы инновационной методологии. - М.: Ин-т социологии РАН. На Воробьевых. - 1996. - 68с.
- Дудченко В. С. Онтосинтез конфликта. // Социологические исследования. - 1996. - №10. - С. 50-56.
- Журавлев В.И. Основы педагогической конфликтологии. М.: Рос.пед.агенство "Москва", 1995.
- Зайцев А.К. Социальный конфликт. М.: Academia, 2000.
- Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. Проблема конфликта в западной социологии. Н.Новгород: Волго-Вятский кадровый центр, 1994.
- Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М.: Аспект-Экспресс, 1995.
- Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветстком пространстве. М.: Аспект-Экспресс, 1997.
- Королев В. О развивающей организационно-коммуникационно игре (РОКИ).//Кентавр, №27,2001.
- Кучкаров З.А. Системная точка зрения на кризис: потеря управляемости.// Проблемы и решения. М.:. "Концепт", 1995.
- Левинтов А. Автобиография профессионала как акт самоопределения. //Кентавр, №30, 2002.
- Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. Третье издание. - М.: Институт психологии РАН. 2002.
- Лефевр В.А. Алгебра совести. М.: Институт психологии РАН. 2002.
- Лефевр В.А. Рефлексия. - М., "Когито-Центр", 2003.
- Мамардашвили М. Как я понимаю философию. - М.: Прогресс. - 1992.
- Не надо ходить в чужой, Богом забытый монастырь…(беседа с А.Поповым) //Кентавр, №31, 2003.
- Мрдуляш П. Управление временем проведения имитационно-ролеой игры.//Кентавр, №22, 2000.
- Мрдуляш П. Техника рисования схем: ответы на задачи //Кентавр, №25, 2001.
- Мрдуляш П. Техника рисования схем: ответы на задачи //Кентавр, №26, 2001.
- Обсуждение статьи С. Попова "ОДИ: мышление в зоне риска". "Кентавр", №2, 1995.
- Попов С. Организационно-деятельностные игры: мышление в "зоне риска".("Кентавр" №3, 1994г.) (24 -25)
- Реут Д. Прямая речь рефлексии. //Кентавр, №25, 2001.
- Розин В.М. Методологический анализ деловой игры как новой области научно-технической деятельности и знания. "Вопросы философии", 1986, №6.
- Розин В. От социальной инженерии к инициации общественных изменений. //Кентавр, №23, 2000.
- Сазонов Б. Смена парадигмы и инновационно организованная практика. //Кентавр, №1, 1996.
- Сама дисциплинированность мысли была ее драматическим содержанием… (Беседа с А.Г. Раппапортом).//Кентавр, №29, 2002.
- Степанов Е.И. Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы (по результатам исследовательских проектов). М.: Институт социологии РАН, 1996.
- Тишков В.А. Этнические конфликты в контексте обществоведческих теорий// Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. М..: ИС и ИЭА РАН, 1992, Вып. 2. Ч.1.
- Хасан Б. И. Психотехника конфликта и конфликтная компетентность. - Красноярск: РИЦ Красноярского гос. Ун-та. - 1996. - С. 8.
- Цой Л.Н. Практическая конфликтология. Книга 1.. - М. 2001.
- Цой Л.Н. Механизмы перехода в иную реальность. //Онтосинтез: автобиографические признания. Коллективная монография. Институт эвристики . Ред. В.С.Дудченко. - М.: Из-во "Институт социологии РАН", 1999г.
- Цой Л.Н. Взгляд конфликтолога на "Онтосинтез конфликта. // Журнал "Социологические исследования". - 1997. - № 9.
- Чумиков А.Н. Управление конфликтами. М.: МГУ, 1995.
- Шаленко В.Н. Конфликты в трудовых коллективах. М.: МГУ, 1992.
- Шайхутдинов Р. Конфликтологическая программа построения гуманитарных дисциплин. // Кентавр - М. - 1993. - №2. - С. 37-41.
- Щедровицкий Г.П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системодеятельностного подходов. //Вопросы методологии. М.,1991, №1).
- Щедровицкий Г.П., Розин В., Алексеев Н., Непомнящая Н. Педагогика и логика. М.: "Касталь". - 1993..
- Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: Школа культурной политики. - 1995.
- Щедровицкий Г.П. Я всегда был идеалистом. М., 2001.
- http://www.circle.ru/kentavr/
Любовь Цой,
ст. н. Сотр., Института социологии РАН,
канд. соц. наук, чл. - корр. РАЕН
научный консультант проекта "Конфликтменеджмент в управленческом консультировании"